В статье представлена попытка анализа общественной структуры «средневековья» (в основном на материале западно-европейского региона) в контексте метафизики исторического процесса и достижений исторического знания X—XXI вв., радикально обогативших его методологию и методику. Возможность обновленного толкования механизма функционирования общественного развития и своеобразия его воплощения в условиях достигнутого социумом потенциала обеспечили главным образом переоценка роли сознания в историческом процессе и преодоление альтернативы в решении вопроса о соотношении материи и духа в нем. Эти достижения освободили идеи комплексного и системного развития от их механистического толкования, подчеркнув вариативную сложность во взаимодействии сторон исторического процесса и допустив возможность опережающего влияния каждой из сторон (экономической — социальной — политической — духовной), при сохранении их внутренней связки, а также исключив принцип иерархии сторон, получивший наиболее плоское воплощение в дуальной схеме «базиса и надстройки». Особенности реализации главной формы собственности в аграрном мире — земельной — убедительно подтверждают не только жестокую связку ее четырех особенностей, но прямую и вынужденную внутреннюю зависимость в процессе реализации двух из них: экономический механизм структуры (собственник земли и зависимый по земле крестьянин с собственностью на орудия труда) «не работал» без прямого политического принуждения (так называемое «внеэкономическое принуждение»). В статье подчеркивается особая значимость способа реализации мелкого производства в деревне и городе при сохранении орудий труда в собственности производителей в условиях их социальной зависимости. Эта особенность, по мнению автора, объясняет исключительную роль средневековой общественной структуры в подготовке нового — индустриального этапа в истории человеческой цивилизации. Экономическая значимость мелких производителей, относительно ранний процесс их освобождения от личной зависимости, а также участие последних в процессе корпоративной самоидентификации, который в Западной Европе обрел правовые и институциональные формы, принципиально расширили границы социально активной части средневекового социума, ранее ограниченной его экономической и политической элитой («нобилитетом»). Средневековый парламентаризм стал наиболее убедительным знаком предыстории «гражданского» общества и парламентов Нового времени.