В статье рассматриваются процедуры обобщения и конкретизации тех воображаемых обстоятельств, которыми сопровождалось создание либо обретение «аутентичных свидетельств» о Троянской войне в позднеантичной и средневековой традициях. Если для составителей латинских прологов к «дневниковым записям» участников легендарного конфликта — Диктиса Критского (III–IV вв.) и Дарета Фригийского (V–VI вв.) — определение смысла и функций «аутентичного рассказа» о прошлом четко связывалось с процессом его интерпретации потомками, то целый ряд произведений классического и позднего Средневековья скорее всего был отмечен принципиально иным восприятием. Соотнося средневековое понимание подлинности свидетельства с привычным для этой эпохи представлением о вневременном характере истины, автор уделяет специальное внимание репрезентации Дарета и Диктиса в таких широко распространенных текстах, как старофранцузский «Роман о Трое» Бенуа де Сент-Мора (ок. 1165 г.) и латинская «История разрушения Трои» Гвидо делле Колонне (1287). Отличительной особенностью данных сочинений кажется довольно уверенное сближение «троянской» и «греческой» версий, а также отсутствие четких разграничений между воссозданием конфликта и определением его роли для потомков, между живым опытом участия в военных действиях и их формализованным описанием. Сходными чертами характеризуются и некоторые другие псевдоисторические повествования XIII–XV вв., прямо или опосредованно связанные с линией Бенуа и Гвидо. Несмотря на то что каждый из разобранных текстов содержит уникальные детали, воспроизводство правды о величайшей войне древности ее «истинными участниками» более не рассматривается как случайное явление, которое может быть наделено ценностью и осмыслено лишь по прошествии времени.