Проблема стратегического планирования рассматривается в статье на примере российской политики в Сирии; анализируются ее контекст, подтекст, логика. Действия Москвы выглядят не вполне логичными, если не принимать в расчет обстоятельства за пределами сирийского круга. В 2012 г. в России началась очередная каденция Владимира Путина, выдвинувшего программу Евразийской интеграции, в русле которой предполагалось институциональное развитие ЕврАзЭС с целью выстраивания Евразийского Союза как альтер-аналога Европейского Союза. Геоэкономическим рычагом реконструкции мыслился нефтегазовый комплекс, который включал бы: (а) западную (украинскую и белорусскую) составляющую; (б) дополняющий ее «Северный поток»; (в) проектируемый «Южный поток» и (г) восточный рукав системы – «Сила Сибири». Вскоре, однако, обнаружились определенные изъяны концепции и технологий ее реализации. Планируемый политический контур ЕАЭС не состоялся, контроль над УкрГТС стал маловероятен, а проект «Южного потока» пришлось свернуть. Разрешение части проблем виделось в проекте «Турецкого потока», но требовался рычаг влияния на Анкару. Таковым мог стать плацдарм на сирийской территории. Успех был важен Москве также для восстановления престижа, сглаживания напряжений и манифеста уже следующей каденции. Анкара остро отреагировала на силовые действия у своих границ. План «Турецкого потока» был усечен, а летом 2018 г. заработал альтернативный России «энергетический шелковый путь» – ТАНАП. Недооцененным оказался и объем военно-технических, логистических, транспортных проблем, связанных с сирийской кампанией. Не удалось использовать связи с курдами, перешедшими под покровительство США. Военный союз с Ираном при нарастающей изоляции последнего становился стратегической ловушкой, а фиксирование зон доминирования чревато дальнейшими политическими и финансовыми обременениями. Интересы РФ в афразийской зоне смещаются на Африканский континент. Для России это означает коррозию стратегической перспективы и отягощенность чрезмерным проблемным разнообразием как во внешней, так и во внутренней политике.